толкая корабли двигателем, буквально просачиваться в озеро. Дальше глубины увеличились, но ход держим минимальный, и, придерживаясь восточного берега озера. Тут «не повезло» трем рыбакам на двух каноэ-долбленках, которых мы отловили. Пришлось и сети применять, прежде, чем выловили. Затем шесть человек: трое таино, из них две женщины, и трое нас, их допрашивали, пытаясь достучаться до их сознания, что нам требуется не их жизнь, а Papa, Malanga, Guagui и Ionis, да река, которая ведет в горы и по которой могут ходить лодки. С большим трудом, но дошло! С ними дошли до устья реки Чамы. Индейцы так ее и называют, только чуточку длиннее. Та же проблема: разлив, но я и не собирался соваться туда на кораблях. Спустили 14 моторных шлюпок, которые сумели пройти в главное русло. Затем сбили, из пустых бочек, рыбин и досок, плот-помост и выгрузили туда пять лошадей, с одним поводырем. Причина одна: болото. Залитое дождевой водой на три километра. Аллигаторов тут полно, но они, даже имея внушительные размеры, на крупных животных не нападают. Четыре раза пришлось ходить, чтобы выгрузить всех. В трех километрах от берега прибрежное болото заканчивалось. Сыновей я в это путешествие не взял: мало ли что? Без меня картошку никто купить не сможет. «Индейцы» продают еще и сушеный картофель, который на семена не годится.

Десять катеров и 20 конников тронулись вверх по реке к горам, которых видно не было, они были скрыты густой пеленой облаков и непрерывного дождя. Корабли ушли к восточному берегу, так как здесь в 35 километрах находится нерукотворный «маяк»: устье реки Кататумбо, и грохот грома здесь – постоянное явление. Испугать выстрелом здесь никого не получится. Хотя, следует отметить, что ближайшее селение от реки Чамы километрах в пятидесяти.

Первые 12 километров дались с огромным трудом, в первую очередь, для лошадей. Пришлось спешиться и вытащить клинки, прорубая себе проходы. Грязь на ноги налипала мгновенно и в большом объеме. Наконец один из рыбаков, который согласился проводить нас, показал рукой чуть в сторону, и мы вышли на тропу. По ней было ехать несколько удобнее, но я волновался за тех, кто остался в шлюпках. Как только выдалась возможность, так повернули вновь к реке. Берега реки густо поросли кустарником и лесом, на шлюпках поставили мачты и подняли флаги, чтобы их можно было видеть. Полнейшей неожиданностью стал выход к какой-то деревне. На появление людей в броне и сидящих на невиданных животных никто из них не рассчитывал. Но и мы не стали ничего трогать и гоняться за ними. Большие чашки с натертым маниоком и бататом говорили сами за себя. Тут картофеля нет. Ночевали на небольшом острове в шлюпках. Хлеб, консервы и вино, все, что мы могли себе позволить. В этом месте реки густых зарослей нет. Взятый с собой древесный уголь подсушил местные дрова, и огнем мы себя обеспечили до самого утра. Днем конные прошли около 25–30 километров и увидели вставшие лодки. Они высадились на берег и занимались валкой вполне приличного леса. Мы спустились вниз. Собственно, мы уже вошли в предгорья, слева довольно приличные холмы. Мичман Минай доложил:

– Княже, помельчало здорово, мути не стало и течение усилилось. Как вчера говорили, здесь место для острога неплохое. Дальше нам не пройти, или поднимать шлюпки волоком, а туточки сплошняком камень. Так что здеся останемся. И вот еще. Гром нашел, его тятька у вас старался. – мичман вытащил из кармана кожаный мешочек, в котором лежали три небольших самородка и немного золотого песка.

– Гром, поди сюда!

– Здравия желаю, княже, что до золотишка, жилка не здеся. Катаное водой здорова. В любом месте будешь мыть, в песке мелочёвка есть. Где-то выше размыло. Поглядать?

– Нет, не стоит. Горы вон, как на ладони, миль 10, максимум. В общем, два-три дня и возвращаться будем.

– А туточки лучше, чем там, там духотища.

– Так-то, оно, так, но домой тоже нужно. Но ты прав, красиво здесь и воздух свежий, аж голову кружит. Дай команду 2-му взводу второй роты подготовиться к маршу, мичман.

– Может с утра, второй день в сухомятку. Мы тут свинюху каку-то подстрелили.

– Я же приказал не стрелять.

– Из лука, из лука-то можно.

Это был тапир, поэтому я решил людей не дергать, а выйти с рассветом.

Мичман правильно сделал, что остановился, утром, через пять километров, мы увидели, что река выходит из узкого крутого каньона, по которому буквально несется. Еле заметная тропа вела правее в сторону довольно густого леса. И мы двинулись по ней, примерно придерживаясь направления реки. После небольшого лесного участка тропа круто пошла в гору и запетляла по гребню. Тем не менее, слева находился хребет каньона, по которому, видать, никто не ходил. Вновь пошла вниз облачность и ливанул сильнейший дождь. Здесь он как по часам, но теплый. Через час нос к носу столкнулись с индейцами: человек сорок несли какие-то чаши, подвешенные на палке. Они шли сверху, и драпать им было некуда. Впереди у меня шли пехотинцы. Выручил рыбак, который успокоил стоявших в полном недоумении людей. Они несли вниз на продажу маис и папу, то есть картошку. Все грузы они переносят в глиняных горшках. Картошки было совсем чуть-чуть, может быть сто килограммов, максимум. Остальное – кукуруза. Но «серра», торговля, никак не могла начаться, так как монеты им ни о чем не говорили, самородки не интересовали. Они желали купить ножи, мечи, доспехи, лопаты, то, что я продавать не собирался. Один из них, потянул на себя мой кинжал, а он просто так из ножен не выходит. Тут вмешался взводный:

– Но-но! Князя не лапай! – глухо звякнув, его меч выскочил из ножен и кончиком коснулся шеи крестьянина. Тут до меня дошло, что они не знали, что это такое. Нож в красивых ножнах казался им палочкой, игрушкой. А незнакомый предмет притягивал к себе внимание. Я встал, обошел сидящих крестьян и стоящих пехотинцев, и прошел к лошади, которую крестьяне еще не видели, их сразу завели в лес, чтобы «индейцы» не сбежали. Порылся в сумке и нашел зеркало для бритья. Двухстороннее. Одна сторона чуть увеличивала лицо. Мой Орелик всхрапнул, крестьяне вскочили на ноги, но их дружинники и толмачи успокоили. Всё! Первые сто килограммов картошки мы начали пересыпать в мешки. Мне тут же вернули «игрушку» и попросили три мешка. Серра состоялась. Мы пропустили вниз тех людей, которые шли продавать кукурузу, а с теми, кто избавился от груза, пошли вверх, уговаривая их проводить нас туда,